Все началось с того, что мы поставили перед собой цель создать искусственный интеллект, подобный человеческому. Путь казался сложным, но многое уже было пройдено до нас. Классические методы поиска знаний, нейронные сети, семантические модели, построение онтологий, обучение с подкреплением…

Пытаясь сформировать общую картину, мы добавляли в нее все новые и новые сущности, и встал неизбежный вопрос: приведут ли дальнейшие усложнения к появлению нового качества? Родится ли из алхимической смеси гомункулус?

Используя разные подходы, мы постоянно упирались в один и тот же вопрос. Слова, понятия, символы, знаки, признаки — они основа всего, но какова их природа? «Очевидный» ответ мы знали, но чем дальше мы продвигались, тем менее очевидным он нам казался. Мы поняли, что в мире слов действительно не существует однозначности. Убедились, что попытки определить явления через их признаки обречены. Осознали, что каждое слово — отдельная вселенная, внутри которой заключен опыт всех остальных вселенных.

Ища свой философский камень, мы пришли к заключению, что очевидный путь изначально порочен. Соблазняя первыми быстрыми результатами, он уверенно ведет в идеальный комбинаторный ад. Отходя все дальше от попыток «поверить алгеброй гармонию» и тщательно изучая работу реального мозга, мы начали создание подхода, который назвали контекстно-смысловым. В результате мы построили модель, основанную не на признаках, а на смысле. И она не только позволила нам понять, как работает реальный мозг, но и показала путь к созданию полноценного искусственного интеллекта.

И тут нас ожидал огромный сюрприз. Внезапно в рассуждениях древних философов мы стали узнавать уже знакомые нам мотивы. Более того: и в древних мифах, и в библейских историях мы явственно увидели следы рассказов о природе смысла. И тогда мы начали историческое расследование. В тот момент мы даже представить себе не могли, сколь далеко оно нас заведет!

Сократ утверждал, что в основе мышления лежат понятия. Используя их, мы описываем мир и формулируем свои мысли. А еще он полагал, что мы не знаем того, что знает наш мозг, который подсознательно определяет суть, но не сообщает нам, как ему это удалось. Мы знаем, что такое красота, но не можем объяснить ее словами.

Пытаясь понять собственные скрытые знания, мы часто хватаемся за очевидные внешние признаки. Мы создаем из них определения, даже не понимая, что тем самым убиваем суть.

Кажется очевидным, что «узнать» — это значит сравнить с неким образцом и обнаружить сходство. Отсюда естественное желание найти для каждого понятия его прототип. И как следствие — стремление свести все к определениям и правилам.

Провоцируя учеников, Платон заявил, что «человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев». Диоген ощипал петуха и сказал, что это и есть «человек». Тогда ученики дополнили определение: «...лишенное перьев и с широкими ногтями».

Как бы ни совершенствовалось определение, оно всегда останется ограниченным и никогда не сможет передать смысл. Сколько бы Диоген ни ходил с фонарем, ему не найти человека. Его участь вечно жить в тесной бочке и просить Александра Македонского не загораживать ему солнце.

Известный буддийский коан гласит: «Рыжая корова проходит мимо окна. Голова, рога и четыре ноги прошли. Почему не может пройти хвост?». Суть коровы не передают ни ее цвет, ни наличие головы, ни число ног. Любые признаки бессильны, — хвост коровы недостижим.

Невозможность свести все к правилам в XX веке доказал Курт Гедель, сформулировав теоремы о неполноте. Но за тысячи лет до него древние египтяне уже рисовали змею, пожирающую свой хвост, намекая, что определение любого понятия рано или поздно замкнется само на себя.

Одно и то же воспринимается по-разному с разных точек зрения. Меняется взгляд — меняется и трактовка увиденного. Возникает удачная трактовка — становится понятно, что перед нами. И тут важно не забыть, что порою «что поняли», не так важно по сравнению с тем, «откуда это увидели».

Вы обнаружили шрамы на руке девушки. В предположении, что у девушки есть кот, шрамы превратились в следы кошачьих когтей. Вы узнали царапины? Или все-таки нашли кота?

Любое явление способно быть точкой зрения. Всякое понятие — это контекст, создающий собственную трактовку. Чтобы найти смысл, необходимо посмотреть на явление со всех возможных сторон. То направление, где появится разумная трактовка, и есть искомая суть.

Для воскрешения Осириса Гор должен вырвать свое око.

Чем глубже мы погружались в анализ древних мифов, тем сильнее крепла уверенность, что все они описывают одну и ту же философию. За системой сложных аллегорий везде всплывал рассказ о смысле. Шумерские и египетские мифы, Книга Мертвых, аккадский Гильгамеш, легенды древней Греции, поэмы Гомера, рассказы о греческих философах и правителях, буддизм, книги Ветхого и Нового Завета, Талмуд, Коран, сказки тысяча и одной ночи — вот неполный список того, что, как оказалось, полностью посвящено философии смысла.

Обнаружить во всех религиях философию смысла было столь невероятно, что мы потратили годы на тщательную расшифровку аллегорий, их проверку и перепроверку. Мы создали уникальные инструменты, позволившие нам изучать оригинальные тексты, написанные и на шумерском, и на древнем иврите. Мы поймали Херувима и нашли Шамир.

Но долгое время оставалось загадкой, кому, а главное зачем понадобилось так сложно все шифровать.

Война, которая тысячи лет идет, не прекращаясь ни на мгновенье, — это не война добра со злом, а война правил с сутью. Сет убивает Осириса. Софисты судят Сократа. Ева срывает плод с дерева познания простого и понятного. Книжники и фарисеи расправляются с Христом. Юристы пытаются поставить букву закона выше его духа.

Всегда находится легендарный Гордий, который считает, что только ему открылась великая и простая истина. Всегда фригийцы, оставшиеся без правителя, принимают за царя первого, кто встретится им по дороге к храму. Всегда, став царем, Гордий ставит в центре храма свою убогую повозку и всю жизнь все крепче обвязывает ее узлами. Всегда у Гордия появляется наследник Мидас, который из всех чудес выбирает способность превращать в золото все, к чему прикоснется. Его золото делает вещи бесполезными, но «лучшими» и «восхитительными». И всегда Мидас дружит с богом пастухов Паном, и считает, что игра Пана на свирели лучше «фейковой» музыки Аполлона. За что и получает ослиные уши, которых безумно стесняется, и оттого готов убить всякого, кто их видит.

В сказках тысячи и одной ночи есть притча о царе, который страдал от проказы, и лекаре, который смог его исцелить. Избавившись от недуга, царь сначала щедро наградил спасителя, а затем отрубил ему голову. Потому что тот, кто смог спасти, сможет и погубить. Уже после смерти отрубленная голова лекаря смогла рассказать царю о книге, в которой описаны все тайны мира. Когда царь открыл эту книгу, то увидел в ней только пустые страницы. Он листал их, не понимая, что все они пропитаны ядом.

Творцы необходимы, чтобы открыть, создать, победить. Но они всегда в сомнениях и спорах. Любая же власть стремится к монополии на правду. Поэтому при первой возможности она уничтожает и творцов, и их философию свободы. Уже на заре появления письменности стало понятно, что ни один текст о смысле, написанный открыто, не переживет неизбежного прихода единой для всех истины. И тогда возникла идея Ковчега.

Создатели первой цивилизации на планете, шумеры, сравнивали всемирный потоп с восходом солнца, когда синева заливает небо и в этой синеве тонут все звезды. Так они описывали приход догматической истины, которая убивает все иные точки зрения. Чтобы сохранить знания, шумеры решили записать их в форме аллегорий. Для этого они создали сложную систему богов и сочинили о них множество необычных мифов. Так был построен первый Ковчег.

Философия смысла неоднократно переоткрывалась. С ее возрождением возвращалось понимание странных мифов, оставленных предыдущими цивилизациями. Но кроме новых знаний, эти мифы несли и предупреждение о неизбежности потопа, и наставление о необходимости строительства нового Ковчега. Становился понятен великий замысел. Чтобы выжить, необходимо умереть.

Парадоксально, но именно вера людей в сверхъестественное всегда была единственным надежным Ковчегом. Верующие получали понятный им рассказ о богах и бережно хранили его, даже не подозревая, чему же в действительности они поклоняются.

В великом плане был только один изъян.

Философия смысла, понимая, что обречена, должна была добровольно принести себя в жертву, оставив верующим свое мертвое, обескровленное тело. Оттого Христос молит: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты», после чего обреченно всходит на Голгофу. Потому птица Феникс постоянно сжигает себя, чтобы спустя тысячу лет вновь возродиться из пепла.

В первой же книге Ветхого Завета заявляется об избранном народе, о евреях. Только с ними Бог готов общаться и только им он дает все свои наставления. Не особо церемонясь, Библия делит все человечество на людей первого и второго сорта, избранных и всех остальных. Но все ли так просто?

Шумеры называли себя «черноголовыми», но так же называли себя и их соседи аккадцы. Разбираясь в этом парадоксе, мы обнаружили, что «черноголовость» никогда не означала ни расу, ни национальность, ни цвет волос. Название «черноголовые» в значении «темно в голове» символизировало образ мысли, приверженность тому, что следует все подвергать сомнению и остерегаться ослепляющего света бесспорной истины.

Позже разные греческие племена стали называть себя эллинами, полагая, что они наследники Эллина, сына Девкалиона и Пирры, единственных выживших после всемирного потопа. Еще позже, в Торе появилось название «евреи», дословно означающее «со всех сторон».

Продолжая исследования мы поняли, что и евреи никогда не были национальностью. Что евреи — это все те же шумеры. Единый вездесущий Бог евреев — это смысл, а избранный единым Богом — тот, кто ставит смысл превыше всего. И независимо от желания, если ты начал критически мыслить, то ты уже еврей.

И не удивительно, что каждому еврею заповедано идти в Ханаан. В землю, которая расположена между Месопотамией и Египтом. Между спорами за власть и бесспорной властью фараона. Аналогично, шумерам надлежало стремиться к Нибиру, к парому между Солнцем и Луной. Египтянам — поддерживать баланс между истиной Маат и хаосом Исфет. Последователям Будды — всегда и во всем искать срединный путь, ведущий в Шамбалу. Все это аллегории того, что смысл должен рождаться из споров и приводить к созданию законов. Но эти законы никогда не должны подменять смысл, а только служить ему. Так должно быть в Ханаане.

Историки хорошо знают, что написанное в древних хрониках — это сложное переплетение реальности и вымысла. И всегда было загадкой — что толкало летописцев на откровенный подлог. Мы обнаружили, что почти всегда это были попытки аллегорически описать путь, которым шла философия смысла. Саргон, Гильгамеш, Одиссей, Сократ, Александр Великий, Митридат, Клеопатра, Христос, король Артур и многие другие мифические и полумифические персонажи — все это звенья одной неразрывной цепи.

Во все времена существовали тайные общества. Само по себе это никогда не было секретом. Но в чем была их тайна, знали только немногие посвященные. Дальнейшее расследование показало, что именно знание о реальном содержании священных текстов и было тем, что так тщательно скрывали все, от пифагорейцев до масонов.

Естественно, посвященные в тайну полагали себя не только хранителями, но и прогрессорами, призванными приблизить окончание потопа и приход человечества на Землю Обетованную. Так, Тамплиеры, они же «бедные рыцари храма Соломона», создавались для защиты пилигримов, идущих в Святую землю, в тот самый Ханаан.

Трудно судить, смогли ли тайные общества действительно ускорить прогресс, но одна из форм их прогрессорства точно оставила огромный след в истории.

Зная тайны аллегорических текстов, хранителям было трудно удержаться от соблазна приобщиться к их творцам. Для этого они целенаправленно выискивали талантливых писателей и вводили их в круг посвященных, скупая их души. В результате рождались удивительные произведения, разительно отличавшиеся от всего остального. Невероятная правда в них принималась всеми за гениальный вымысел.

Понимая, куда и как смотреть, мы переоткрыли для себя Шекспира. Нашли реально существующее Лукоморье и начали понимать Пушкина. Но это была только малая толика находок. Оказалось, что очень и очень многое и в искусстве, и в науке несет значительно больше смысла, чем кажется на первый взгляд.

Считается, что рано или поздно с севера придет Мессия, и тогда начнется все самое интересное. Он зайдет в Иерусалим через запертые восточные ворота, воскресит мертвых и восстановит Храм Соломона. Евреи будут выкуплены из плена и возвратятся в Ханаан.

Так вот, Мессия — это воскресшая философия смысла. Иерусалим — свиток Торы с ее зашифрованным текстом, начинающемся справа, то есть «на востоке». Мертвые, которые должны воскреснуть — слова, ждущие своего прочтения. Разрушенный Храм — аллегория забытого смысла Торы.

В самих библейских текстах есть подробная инструкция о том, когда и как философия смысла должна вернуться. Согласно ей, сначала Мессия обратится к церкви и призовет ее к ответу. «Я поступлю с тобою, как поступила ты, презрев клятву нарушением союза. Но Я вспомню союз Мой с тобою во дни юности твоей, и восстановлю с тобою вечный союз».

Затем он обратится «к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала». К тем самым литературным проектам, что создавались долгие годы, расходились по миру и ждали своего часа. Именно они — главное оружие Мессии. «Это будет в последние дни, и Я приведу тебя на землю Мою, чтобы народы узнали Меня, когда Я над тобою, Гог». Проступят скрытые во многих известных книгах, фильмах и песнях аллегории, и это заставит людей принять невероятное.

А затем, следуя библейскому предсказанию, предстоит война за Иерусалим. «Меч каждого человека будет против брата его». Придется отказаться от многих стереотипов, перевернуть представление о мире и его истории, понять природу смысла. Простое и очевидное, к тому же подкрепленное верой, сойдется в схватке с тысячами доводов, на которые раньше удавалось закрывать глаза. И выпадающая двести раз подряд решка наконец начнет удивлять. Случится решающая битва — Армагеддон, после которой наступит конец света.

Отблеск сути всегда призрачен, и чтобы его увидеть, надо дождаться захода солнца. Конец света — это буквально конец света, когда догмы сменяются сомнением, уверенность поиском, солнце вифлеемской звездой. Но принесет ли закат ту свободу, которая позволит взлететь, или же вызовет смуту, что утянет вниз? Вечный вопрос.

Прогрессоры хранят свои тайны, считая, что человечество еще не готово эти тайны принять. И в чем-то они правы. Сократ полагал, что нельзя ничему научить, просто рассказав. Что сначала надо сделать так, чтобы человек сам увидел ошибочность простого решения. А затем провести его путем открытий, которые он, опять же, должен совершить самостоятельно. Сначала надо стать бедным рыцарем и только затем войти в Храм Соломона. Джинн убивает всякого, кто его выпустит, не будучи к этому готов, и только выстраданные знания чего-то стоят.

Мы докопались до сути без подсказок со стороны, и это хороший знак. Мы не скованы никакими клятвами о молчании и полагаем, что если сами смогли пройти весь путь, значит, сможем провести и других. Все необходимое уже подготовлено. Так что, похоже, время настало.